noneed
История Натальи Нордман — любимой женщины Ильи Репина, на столетие опередившей свое время ( 1 фото )
Эта женщина шокировала своим поведением интеллигентное общество и радовала выходками желтую прессу. Ее не переносили на дух, но когда о ней долго не было новостей, начинали интересоваться, что произошло. Именно ей, Наталье Нордман — писательнице, экозащитнице и феминистке, которая сто лет назад жила так, как живут передовые женщины 21 столетия, удалось покорить сердце Ильи Репина — величайшего художника и любимца женщин, за внимание которого боролись дамы высшего света.
Впервые Репин и Нордман встретились, когда Наталье было 30, а художнику уже за 50. Илья Репин, несмотря на далеко не юный возраст, пользовался огромным успехом у женщин, а Наталья уже вполне официально могла считаться по меркам своего времени старой девой.
Начало этого романа было необычным, так как ознаменовалось конфликтом. Нордман буквально за несколько минут так взбесила Репина, что он даже не стал интересоваться ее именем. Наталья вела себя очень независимо и даже вызывающе дерзко по отношению к художнику, который уже был величиной в мире искусства и привык к почтительному отношению.
Судьбоносная встреча случилась, когда к Репину домой пришла княгиня Тенищева, компаньонкой которой и была Наталья Нордман. Илье Репину заказали написать портрет аристократки и работа предстояла долгая. Чтобы как-то развлечь дам, живописец предложил почитать им стихи своих любимых поэтов. Но Нордман демонстративно повернулась к Репину спиной, показывая всем своим видом, что ей неинтересны ни живописные, ни декламаторские таланты Ильи Ефимовича.
На следующий день Репин написал Тенищевой короткое письмо, в котором были всего пара строчек:
«Дорогая Мария Клавдиевна, портрет ваш не закончен. Нам нужно повторить сеанс. Я буду очень рад вас видеть, но чтобы это больше никогда не переступало порога моего дома»
Трудно поверить, что всего через год женщина, которая могла пренебрежительно кивнуть головой известному художнику, но здоровалась за руку с лакеями, займет настолько важное место в жизни Репина, что тот купит ей дом на берегу Финского залива и в разлуке будет считать часы до их встречи.
Вместе они прожили 15 долгих лет и за все это время Наталья ни разу ничего не попросила у своего любимого и даже не изъявила желание превратиться из Нордман в госпожу Репину. Они даже не стали венчаться, из-за чего женщине пришлось порвать со своей семьей, которая донимала ее упреками и наставлениями.
С первых же дней этого романа Наталью невзлюбили многочисленные друзья Ильи Ефимовича. Нордман была слишком шумной и эксцентричной, чтобы влиться в компанию интеллигенции, состоящую из писателей, художников и ученых. Философ Василий Розанов называл новую возлюбленную Репина «женщиной-пылесосом», за то, что она полностью поглотила и поработила его, а поэт Корней Чуковский просто считал, что Нордман порочит честное имя его друга своей вульгарностью.
Разумеется, Репин не отказал себе в удовольствии написать портрет любимой женщины. Он сделал это, когда они вместе отдыхали в Швейцарии. Большинство современников, знавших гражданскую супругу художника лично, в один голос заявили, что он чрезмерно ее идеализировал. Один из биографов великого русского художника так описал свое впечатление от этого портрета:
«Весь вид этой озаренной счастьем женщины говорит о том, что художнику нравилась его модель и он придал ей скорее черты желаемого, чем видимого. Портрет этот Репин ценил больше других. Он до конца дней висел в его столовой»
Взгляды Натальи на жизнь можно было назвать демократическими и феминистическими. Она выступала за «раскрепощение прислуги», поэтому первая здоровалась со швейцарами и сажала за обеденный стол кухарку. Когда пара впервые приехала в Москву, Репин был шокирован тем, что его возлюбленная принялась пожимать руки прислуге и поздравлять лакеев и горничных с Рождеством.
В своем дневнике Наталья Борисовна писала о том, что нельзя жить жизнью отдельной от простых людей:
«День Рождества — и тот господа забрали себе. Какие завтраки, чаи, обеды, катанье, визиты, ужины. И целые леса бутылок на столах. А им? Мы интеллигенты, господа, одиноки — кругом нас кишат миллионы чужих нам жизней. Неужели не страшно, что вот-вот разорвут они цепи и зальют нас своей тьмой, невежеством?»
На рубеже 19 и 20 столетий ее идеи казались если не крамольными, то уж наверняка дурацкими и невежественными, но самой Нордман было неинтересно, что об этом думают другие. Возможно, она была самой свободной женщиной России и поступала так, как сама считала нужным.
Влияла Наталья Борисовна и на Илью Ефимовича. В поместье художника гостей всегда встречал сам хозяин и лично принимал у них пальто и галоши. На стенах прихожей висели плакаты, сделанные Натальей, которые гласили: «Не ждите прислуги, ее нет», «Все делайте сами», «Идите прямо».
Усадьба И. Репина «Пенаты»
Проследовав за указателями, гость попадал в столовую, где было полное самообслуживание. Посередине залы находился большой поворотный круг, на котором располагались угощения и столовые приборы. Грязную посуду следовало складывать в ящик, стоящий в дальнем углу. Чем не общественная столовая времен развитого социализма?
Что же привлекало Репина в этой женщине с необычными взглядами на жизнь и многочисленными причудами? Все кто близко знали художника и его пассию утверждали, что самым выдающимся качеством Натальи Нордман был ее интеллект. Это была невероятно эрудированная и очень начитанная женщина, что очень «цепляло» Репина.
Ее увлечения были очень передовыми и многочисленными. Наталья Борисовна писала книги под псевдонимом Северова, пела, прекрасно танцевала и серьезно занималась фотографией, которая на рубеже столетий была настоящей наукой, требующей серьезных знаний в области химии и физики.
Также Нордман знала несколько европейских языков и была настолько подкована в юриспруденции, что читала лекции о том, как правильно заключать брачные контракты. Даже здесь она оставалась верной своему нестандартному взгляду на семейные ценности — Наталья Борисовна учила девиц прописывать в брачных документах пункт, согласно которому супруг или выплачивает жене за каждые роды не менее тысячи рублей, или не требует от нее рождения детей вообще.
Нордман была вегетарианкой и заразила своим увлечением Репина. Этот момент долгое время был поводом для шуток в высшем обществе Петербурга и Москвы. Но никто не собирался сдавать позиции из-за каких-то насмешников — гости дома Репина должны были довольствоваться угощениями из растительных продуктов или обедать в другом месте — для капризных особ здесь разносолов не держали.
Со временем Нордман продвинулась на этом поприще еще дальше, загоревшись идеей заставить людей вообще отказаться от любой продукции, связанной с убийством или эксплуатацией животных. Она продвигала «бескожную» обувь, искусственные меха и щетки без щетины. Пальто Натальи из меха, изготовленного из сосновой стружки, стало поводом для появления анекдотов, пользовавшихся спросом в интеллигентном обществе.
Постепенно Репина начало тяготить общество эксцентричной женщины. Друзья насмехались над ними, семья художника ее ненавидела, а имя Нордман и, в связи с ней, и имя Репина, постоянно трепали бульварные газетенки. Когда Нордман заболела пневмонией и слегла, она ощутила, что больше неинтересна любимому и, скорее всего, не нужна ему.
Тогда Наталья бежала от Репина в Швейцарию, в частную клинику, не взяв с собой ничего из подарков художника. Илья Ефимович не воспринял это бегство всерьез, приняв за очередную блажь своеобразной женщины. Репин отправил женщине крупный денежный перевод, но она отказалась его получать. Не читала Нордман и писем, которые начал ей одно за одним писать одумавшийся Репин:
«Я начинаю вас любить глубокой любовью. Да, более 15 лет совместной жизни нельзя вдруг вычеркнуть. Устанавливается родственность незаменимая…»
30 июня 1914 года Наталья Нордман умерла в клинике швейцарского города Орселина от чахотки, которой осложнилось запущенное воспаление легких. Илья Репин бросил все и приехал на похороны. После смерти возлюбленной художник прожил еще 16 лет и у него было немало прекрасных женщин, но именно Нордман он всегда считал любовью всей своей жизни.
Впервые Репин и Нордман встретились, когда Наталье было 30, а художнику уже за 50. Илья Репин, несмотря на далеко не юный возраст, пользовался огромным успехом у женщин, а Наталья уже вполне официально могла считаться по меркам своего времени старой девой.
Начало этого романа было необычным, так как ознаменовалось конфликтом. Нордман буквально за несколько минут так взбесила Репина, что он даже не стал интересоваться ее именем. Наталья вела себя очень независимо и даже вызывающе дерзко по отношению к художнику, который уже был величиной в мире искусства и привык к почтительному отношению.
Судьбоносная встреча случилась, когда к Репину домой пришла княгиня Тенищева, компаньонкой которой и была Наталья Нордман. Илье Репину заказали написать портрет аристократки и работа предстояла долгая. Чтобы как-то развлечь дам, живописец предложил почитать им стихи своих любимых поэтов. Но Нордман демонстративно повернулась к Репину спиной, показывая всем своим видом, что ей неинтересны ни живописные, ни декламаторские таланты Ильи Ефимовича.
На следующий день Репин написал Тенищевой короткое письмо, в котором были всего пара строчек:
«Дорогая Мария Клавдиевна, портрет ваш не закончен. Нам нужно повторить сеанс. Я буду очень рад вас видеть, но чтобы это больше никогда не переступало порога моего дома»
Трудно поверить, что всего через год женщина, которая могла пренебрежительно кивнуть головой известному художнику, но здоровалась за руку с лакеями, займет настолько важное место в жизни Репина, что тот купит ей дом на берегу Финского залива и в разлуке будет считать часы до их встречи.
Вместе они прожили 15 долгих лет и за все это время Наталья ни разу ничего не попросила у своего любимого и даже не изъявила желание превратиться из Нордман в госпожу Репину. Они даже не стали венчаться, из-за чего женщине пришлось порвать со своей семьей, которая донимала ее упреками и наставлениями.
С первых же дней этого романа Наталью невзлюбили многочисленные друзья Ильи Ефимовича. Нордман была слишком шумной и эксцентричной, чтобы влиться в компанию интеллигенции, состоящую из писателей, художников и ученых. Философ Василий Розанов называл новую возлюбленную Репина «женщиной-пылесосом», за то, что она полностью поглотила и поработила его, а поэт Корней Чуковский просто считал, что Нордман порочит честное имя его друга своей вульгарностью.
Разумеется, Репин не отказал себе в удовольствии написать портрет любимой женщины. Он сделал это, когда они вместе отдыхали в Швейцарии. Большинство современников, знавших гражданскую супругу художника лично, в один голос заявили, что он чрезмерно ее идеализировал. Один из биографов великого русского художника так описал свое впечатление от этого портрета:
«Весь вид этой озаренной счастьем женщины говорит о том, что художнику нравилась его модель и он придал ей скорее черты желаемого, чем видимого. Портрет этот Репин ценил больше других. Он до конца дней висел в его столовой»
Взгляды Натальи на жизнь можно было назвать демократическими и феминистическими. Она выступала за «раскрепощение прислуги», поэтому первая здоровалась со швейцарами и сажала за обеденный стол кухарку. Когда пара впервые приехала в Москву, Репин был шокирован тем, что его возлюбленная принялась пожимать руки прислуге и поздравлять лакеев и горничных с Рождеством.
В своем дневнике Наталья Борисовна писала о том, что нельзя жить жизнью отдельной от простых людей:
«День Рождества — и тот господа забрали себе. Какие завтраки, чаи, обеды, катанье, визиты, ужины. И целые леса бутылок на столах. А им? Мы интеллигенты, господа, одиноки — кругом нас кишат миллионы чужих нам жизней. Неужели не страшно, что вот-вот разорвут они цепи и зальют нас своей тьмой, невежеством?»
На рубеже 19 и 20 столетий ее идеи казались если не крамольными, то уж наверняка дурацкими и невежественными, но самой Нордман было неинтересно, что об этом думают другие. Возможно, она была самой свободной женщиной России и поступала так, как сама считала нужным.
Влияла Наталья Борисовна и на Илью Ефимовича. В поместье художника гостей всегда встречал сам хозяин и лично принимал у них пальто и галоши. На стенах прихожей висели плакаты, сделанные Натальей, которые гласили: «Не ждите прислуги, ее нет», «Все делайте сами», «Идите прямо».
Усадьба И. Репина «Пенаты»
Проследовав за указателями, гость попадал в столовую, где было полное самообслуживание. Посередине залы находился большой поворотный круг, на котором располагались угощения и столовые приборы. Грязную посуду следовало складывать в ящик, стоящий в дальнем углу. Чем не общественная столовая времен развитого социализма?
Что же привлекало Репина в этой женщине с необычными взглядами на жизнь и многочисленными причудами? Все кто близко знали художника и его пассию утверждали, что самым выдающимся качеством Натальи Нордман был ее интеллект. Это была невероятно эрудированная и очень начитанная женщина, что очень «цепляло» Репина.
Ее увлечения были очень передовыми и многочисленными. Наталья Борисовна писала книги под псевдонимом Северова, пела, прекрасно танцевала и серьезно занималась фотографией, которая на рубеже столетий была настоящей наукой, требующей серьезных знаний в области химии и физики.
Также Нордман знала несколько европейских языков и была настолько подкована в юриспруденции, что читала лекции о том, как правильно заключать брачные контракты. Даже здесь она оставалась верной своему нестандартному взгляду на семейные ценности — Наталья Борисовна учила девиц прописывать в брачных документах пункт, согласно которому супруг или выплачивает жене за каждые роды не менее тысячи рублей, или не требует от нее рождения детей вообще.
Нордман была вегетарианкой и заразила своим увлечением Репина. Этот момент долгое время был поводом для шуток в высшем обществе Петербурга и Москвы. Но никто не собирался сдавать позиции из-за каких-то насмешников — гости дома Репина должны были довольствоваться угощениями из растительных продуктов или обедать в другом месте — для капризных особ здесь разносолов не держали.
Со временем Нордман продвинулась на этом поприще еще дальше, загоревшись идеей заставить людей вообще отказаться от любой продукции, связанной с убийством или эксплуатацией животных. Она продвигала «бескожную» обувь, искусственные меха и щетки без щетины. Пальто Натальи из меха, изготовленного из сосновой стружки, стало поводом для появления анекдотов, пользовавшихся спросом в интеллигентном обществе.
Постепенно Репина начало тяготить общество эксцентричной женщины. Друзья насмехались над ними, семья художника ее ненавидела, а имя Нордман и, в связи с ней, и имя Репина, постоянно трепали бульварные газетенки. Когда Нордман заболела пневмонией и слегла, она ощутила, что больше неинтересна любимому и, скорее всего, не нужна ему.
Тогда Наталья бежала от Репина в Швейцарию, в частную клинику, не взяв с собой ничего из подарков художника. Илья Ефимович не воспринял это бегство всерьез, приняв за очередную блажь своеобразной женщины. Репин отправил женщине крупный денежный перевод, но она отказалась его получать. Не читала Нордман и писем, которые начал ей одно за одним писать одумавшийся Репин:
«Я начинаю вас любить глубокой любовью. Да, более 15 лет совместной жизни нельзя вдруг вычеркнуть. Устанавливается родственность незаменимая…»
30 июня 1914 года Наталья Нордман умерла в клинике швейцарского города Орселина от чахотки, которой осложнилось запущенное воспаление легких. Илья Репин бросил все и приехал на похороны. После смерти возлюбленной художник прожил еще 16 лет и у него было немало прекрасных женщин, но именно Нордман он всегда считал любовью всей своей жизни.
Взято: Тут
241